Фунакоши
Гитин Фунакоши родился 24 апреля 1868 года (1 год эпохи Мейдзи – «Просвещение», 1868-1912) в районе Ямакава-Сё (Yamakawa-Shо, с 1992 - Iwai) города Сюри. Ямакава-Сё располагалась на холмах с западной стороны от замка Сюри. Это было типичное призамковое поселение, в котором проживало несколько сотен жителей.
Он происходил из благородной семьи, принадлежавшей сословию сидзоку (shizoku - окинавский эквивалент японского сословия самураев). Социальная иерархия Окинавы в феодальные времена была иной, чем в Японии. Высший ранг был представлен королем и членами его семейства. Затем шло привилегированное сословие сидзоку (букв. – представитель побочного рода).
На Окинаве рангу японских самураев соответствовали:
•Тикудун (Chikudun, букв. – ранг, чиновник);
•Тикудун Петин (Chikudun Pеchin);
•Сатунуси (Satunushi);
•Сатунуси Петин (Satunushi Pеchin);
•Петин (Pеchin)
Рангу японских даймё соответствовали:
•Ояката (Oyakata – владелец деревни);
•Андзи (Anji - князь, маркиз);
•Одзи (Oji - принц и другие близкие родственники короля).
Самый низкий социальный класс - простые люди назывались хеймин (heimin), которые были, главным образом, крестьянами и рыбаками.
В 1867 году в Японии произошла реставрация власти императора, начался период радикальных изменений. Была отменена система сословий. Самураи лишились своих наследных привилегий и традиционных источников дохода. Официальное присоединение Окинавы к Японии в 1872 году распространило на нее действие японских законов. Японские самураи, уволенные со службы, получили пожизненную пенсию, а на Окинаве пенсии были назначены только крупным аристократам. Положение на острове было очень тяжелым. По данным 1894 года на Окинаве проживало примерно 14000 семейств, более половины из которых были сидзоку. С ликвидацией королевства Рюкю и созданием 13 марта 1879 года префектуры Окинава, сидзоку лишились своей службы. В результате они превратились в нищих - без денег и какой-либо деятельности.
Отец, Томинокоши Гису (Tominokоshi Gisu), и дядя Гитин считались мастерами Бо-Дзюцу. Гитин Фунакоши писал в своей книге «Каратэ-До-Ньюмон»: «Мой отец был высоким и красивым человеком. Он был мастером Бо-Дзюцу, хорошо пел и танцевал. (Известно, что окинавский мастер Суйёси Дзино (Sueyoshi Jino, 1846-1920 г.г.) обучался Бо-Дзюцу у дяди Гитина.) Он занимал небольшую должность, но когда лишился работы, постепенно растратил все состояние своего отца – моего деда Гифуку. Мой дед Гифуку был человеком глубоко образованным.» Гитин рос под присмотром деда, Томинокоси Гифу, который был знатоком китайской и японской классической литературы, мастером каллиграфии, стихосложения, адептом конфуцианского учения.
Гитин в детстве не отличался хорошим здоровьем. Он писал в «Каратэ-До-Ньюмон»: «Как большинство моих сверстников, я увлекался окинавской борьбой Те-Гуми (Te-Gumi). Но так как в детстве я был физическим очень слабым, то часто проигрывал и расстраивался по этому поводу.».
Доктор Токасики (Tokashiki), лечивший мальчика разными травяными средствами, рекомендовал в целях укрепления его здоровья заниматься То-Тэ. В «Каратэ-До-Ньюмон» Г.Фунакоши пишет: «От одного моего одноклассника я узнал, что его отец мастер То-Тэ. И я попросил своего отца разрешить мне заниматься у него. Отец согласился, надеясь, что это укрепит мое здоровье. Так, в возрасте 15 лет, я пришел к мастеру Адзато, одному из самых знаменитых мастеров Сёрин-Рю. Кроме меня у мастера Адзато была еще пара учеников - Тёго Осокун и Канкен Тояма». Мастер Адзато был знатным землевладельцем из семейства Тоноки, второго по значению после королевского семейства Удун (Udon Yoshimura, 1830-1898) на Окинаве (к Удун принадлежала семья Мотобу).
Под руководством мастера Адзато Гитин изучал не только То-Тэ, но и китайскую и японскую классическую литературу, а также постигал конфуцианскую диалектику. В «Каратэ-До-Итиро» (1956) он пишет: «Раньше в самурайских семьях было принято обмениваться детьми, чтобы вырастить из них людей в соответствии с их положением. Будучи близким приятелем сына, мастер Адзато относился ко мне, как ко второму сыну, поэтому он всегда был очень откровенен со мной. Он рассказал мне даосскую мудрость о проблемах отца, объясняя почему так трудно учить собственного сына. Ведь к чужим детям отношение, как правило, более объективное и строгое. «Поэтому я буду учить тебя», - он сказал мне, - «а ты, в свою очередь, все, чему научишься, будешь передавать своему другу – моему сыну». Я был удостоен такой огромной чести, что отказаться просто не мог.»
В Японии не меньшим уважением, чем отец, пользовался учитель молодого самурая. Авторитет наставника был очень высок, его приказы выполнялись беспрекословно. Японская пословица гласит: «Родитель тот, кто произвел меня на свет, учитель тот, кто делает меня человеком». В другой поговорке: «Твой отец и мать подобны Небу и Земле, твой учитель и господин - Солнцу и Луне». Духовная услуга учителя (часто священника) в воспитании считалась неоценимой. За воспитание человека нельзя было дать материальное вознаграждение, так как нельзя измерить неосязаемое и неизмеримое, за него следовало бесконечно почитать и превозносить своего учителя. Воспитание детей состояло из Мон-До (Mon-Do) – беседы с учителем, в которых обычно рассказывались нравоучительные истории конфуцианского характера. Такого рода назидательные беседы служили руководством к практическому действию, являлись своеобразными сводами моральных правил.
